Жертвы, на которые мы не идем

Я ненавидела свои волосы. Они были непослушные, больно расчесывались и постоянно попадали в еду. Мама, кстати, очень любила рассказывать, как она в детстве ходила с длинной косой чуть ли не до пят и решилась ее отстричь только после замужества. «Ну, мне не шло, а тебе очень идет, так что не стригись», — говорила она.

Я и не стриглась. Даже когда привезла из детского лагеря вшей, у меня и мысли в голове не возникло, что все эти месяцы жгучих шампуней, народных средств и позора на всю школу можно избежать одним простым способом — подстричься. Хотя бы до плеч. 

Вместо этого я почти полгода снимала белые шарики с волос, истерически плакала и умоляла перевести меня в другую школу — классная руководительница не придумала ничего лучше, чем объявить всему классу о моей деликатной проблеме перед уроком математики. А еще раз в три дня я мазалась специальным шампунем и сидела с пакетом на голове несколько часов вместо положенных пятнадцати минут.

Через полгода и миллионы потраченных нервов и денег вши наконец-то исчезли. Остался панический страх почесать голову на людях, ночные кошмары про насекомых и звание главного изгоя пятого «В» класса. А волосы оставаться на голове решительно отказались. От перенесенного стресса они стали выпадать. Ширина косы с каждым днем уменьшалась на сантиметр. Я стала грызть ногти. «Ногти нельзя грызть», — сказала мама. — «Ногти у девочки должны быть красивыми и ухоженными».

И тут свершилось то, что должно было случиться еще в самом начале. Кто-то посоветовал маме подстричь меня, чтобы спасти остатки волос. В ту зиму я ходила ужасно счастливая. Ничто не цеплялось за пуговицы пальто и не лезло в рот. Я почувствовала себя свободной.

К чему я это все? У меня есть младший брат. Тем летом он был в лагере вместе со мной и тоже помимо дипломов и футболок за активность привез домой вшей. Его просто подстригли под троечку. Все. И ногти он грыз. Ему тоже запрещали. Но говорили, что там микробы и это опасно. Он так заинтересовался этими микробами, что в следующем году поступает на биолога.

У него не было слез, объявлений от классной руководительницы, обидных прозвищ. Он пришел первого сентября в школу и все похвалили его новую стрижку. Потому что его волосы — это не богатство, это не то, что Бог дал, и что надо беречь, и ни в коем случае не состригать на убывающую луну.

Сюда же можно отнести все эти розовые рюшечки, кружева и бантики. Неудобные туфельки и сон семилетки в бигуди, потому что у нее завтра конкурс, она должна быть на нем самой красивой. И плевать, что ей не на подиум выходить, а решать примеры по математике.

В итоге получается вовсе не красота. Получаются красные глаза, мешки под ними, искривление позвоночника, гора комплексов, анорексия, булимия, пластические операции. Стоит того эта эфемерная и общепринятая привлекательность? А никто не задумывается. Женщины на автомате продолжают жертвовать собой и приучают к этому своих дочерей. И я честно боюсь, что продолжу эту цепочку. Научусь плести французские косы, задарю дочь детской косметикой. И буду важно ей говорить: «Ты же девочка, тебе не пойдет, тебе нельзя, испортишь свою красоту». И хорошо, что боюсь. Давайте все начнем этого бояться. Может, страх поможет нам разорвать порочный круг бесконечных жертв и комплексов.

В начале четвертого курса я снова состригла волосы, выкинула каблуки, перестала носить платья зимой. Неделю назад перекрасилась в черный. Скинула маме фотографию. Выслушала все эти «ну зачем, такой цвет испоганила, люди его годами добиваются…». В ответ улыбнулась.

Ну и пусть добиваются. Я вот образ сменила. Настроение себе подняла. И знаете, в этом случае цель оправдала средства.